До приезда во Францию я знала, что забастовки – явление здесь довольно распространенное. Но не думала, что до такой степени. В первые же три месяца обучения я периодически оказывалась перед запертой дверью библиотеки или столовой в связи с забастовкой сотрудников. Французы на это спокойно сообщали, что бывает и хуже – могут быть отменены занятия в течение нескольких недель. Оказалось, действительно, неработающая в пятницу библиотека – это незначительное явление. Весной, с началом демонстраций в ответ на изменения в трудовом законодательстве, я увидела, на что на самом деле способны недовольные французы.
Как-то раз, приближаясь к центру, я заметила сначала повисший над городом вертолет, а потом — разношерстную толпу, почувствовала запах слезоточивого газа. В толпе манифестантов я различила как семьи с детьми, так и бомжеватого вида личностей в клубах марихуаны. Манифестации регулярно проходили в течение нескольких месяцев, манифестанты оставляли после себя следы по всему городу: надписи на зданиях, сгоревшие тряпки на центральных площадях, брызги краски на стенах и тротуарах. С каждой новой манифестацией масштабы разрушений росли: разбитые витрины магазинов и банков, расколотые банкоматы, также участились драки с полицией. Город пестрел такими надписями, как «недовольны», «вы не отберете наши права».
Занятия в университете Rennes 2 были прерваны из-за забастовки, на фасаде рядом с названием университета было приписано «бастует». В момент появления в Париже движения Nuit debout в Ренне тоже образовалась группа «неспящих». Они переименовали площадь Шарль Де Голь в «Народную площадь», обустроили ее наподобие мансарды – кресла и диваны, экраны. Выглядело это, как большая тусовка – как если бы обитатели ночных баров переместились на площадь: посмотреть видео, пообщаться.
Забастовки нарушают привычный ход вещей. Например, я работаю в компании, осуществляющей импорт, и контейнеры наших клиентов прибывают в порт Гавра. В связи с забастовками докеров товары не могли быть доставлены клиентам, соответственно их деятельность прерывалась. Как на это реагировали французы, не участвующие в забастовках? Пытались найти решение, сохраняя чувство юмора. Например, наши коллеги в Гавре не могли попасть на работу в 9 утра – докеры окружили офисы и блокировали дороги. Вот какой выход нашли сотрудники: они стали приезжать на велосипедах утром в шесть часов, а потом со смехом рассказывали нам, как прорывались в офис через кольцо блокирующих вход докеров. Также в числе последствий – длинные очереди на заправочных станциях и пробки на дорогах (бастующие блокировали дорожное движение). Однажды утром был блокирован выезд из автобусного депо, и я пришла на работу пешком. Мои коллеги очень удивились – они знали, что из-за забастовок автобусы не ходили, и думали, что я останусь дома. В свое оправдание я рассказала, что по дороге мне встретилось много таких же идущих на работу пешком энтузиастов.
Среди манифестантов есть те, кто выходит на улицы города защищать свои права, а есть те, кто находит удовольствие в применении физической силы, и для них манифестации – это повод поколотить витрины и полицейских (их так и называют – casseurs). Как относятся к забастовкам и манифестациям французы, которые не принимают в них участия? По-разному. Для кого-то это – способ отстоять свою точку зрения и выразить недовольство, а кто-то считает, что забастовки нарушают порядок и вносят в жизнь ненужную суматоху. В мае, когда улицы города покрылись надписями на стенах и разбитые витрины стали привычным явлением, в социальных сетях по отношению к манифестациям все чаще стало звучать ‘’ras le bol’’ («достали»).
Какие последствия имеют забастовки и манифестации? Члены правительства неоднократно встречались с представителями политических движений, в результате в проект нового закона были внесены поправки, но сам закон, против которого был направлен протест, все же был принят. Что касается надписей и следов краски на стенах и улицах города – их отмывают или закрашивают рабочие в течение нескольких дней после демонстраций.
Фотографии автора